Крым я открыл для себя достаточно поздно. Всё ездил в Кострому на Волгу, на родину своих предков, где духовно заряжался и заряжаюсь теми деревенскими местами, в лоне которых прошло моё солнечное детство.

Только когда женился, поехал первый раз с семьёй в Крым (по желанию супруги), и сразу влюбился в него. Мне, как любознательному путешественнику и фотографу, этот полуостров предложил более двух тысяч природных, археологических, культурных и прочих достопримечательностей, и более двух с половиной-тысячелетнюю историю!

К этому времени я уже побывал в западной и южной частях Тавриды, и теперь предстало мне познакомиться с восточной. В прошлом году посетил город-герой Керчь, а в этом, -- целью моего путешествия стал следующий по побережью город — Феодосия, что с греческого переводится как Богом данная или Дар Богов.

В этот день я выбрал маршрут до мыса Святого Ильи, что в нескольких километрах к востоку от города, за Карантином, где находится одноимённый маяк и немецкие бетонные ДОТы — долговременные огневые точки в разбитом и целом состояниях. К моему удивлению здесь, среди белых, выгоревших камней я нашёл несколько ржавых гильз и осколков. Во время Керченско-Феодосийской десантной операции в декабре 1941 года тут были кровопролитнейшие бои за освобождение Керченского полуострова.

Обратный мой маршрут пролегал вдоль побережья, когда жаркое солнце повернуло уже на вечер. Теперь я шёл вдоль домиков-номеров для отдыхающих, фотоаппарат висел у меня на плече. У одного из номеров, меня окликнули двое мужчин «в самом рассвете сил», чернявые, весёлые, сидящие с голым торсом за столиком и закусывающие (что и положено отдыхающим на море).

-- Эй, путник, а сфотографируй нас.

Я оглянулся. Подумал: «Почему бы и нет?». Ответил, что сфотографирую, но нужен адрес электронной почты, чтоб отправить фотографии.

Они пригласили меня присесть за стол. Я подумал: «А почему бы немного не пообщаться с новыми людьми?».

Познакомились. Имя одного — Нариман, другого — Сейран.

Нариман крикнул в глубину номера жене и дочери, чтобы те написали адрес своей электронной почты и подали гостю прибор, стакан и закуски.

Спросили, — откуда я? Ответил, что с Подмосковья.

-- Это слышно, ты слова тянешь.

Для меня было удивительно услышать это. Я никогда за собой не замечал, что «тяну слова». Но, это известный факт, что говор москвитян узнаваем по растягиванию, певучести речи.

Они оказались из Джанкоя. Приехали на море отдохнуть на выходных.

-- А мы — колхозники. Мы перец выращиваем в Джанкое, -- сказал Сейран.

Я отметил, с каким простодушием были сказаны эти слова. Не постеснялись чужому человеку назвать себя этим, вроде бы уже не солидным, устаревшим словом. Но они работают на земле, выращивают урожай, кормят людей. И в этом правда, и в этом их заслуга.

Я рассказал откуда и куда я иду.

-- Значит, ты и правда – путник! – сказал Нариман, наливая вина в мой стакан. – У нас, у крымских татар, есть такой обычай, – мы должны путника позвать, посадить за стол, накормить, напоить, дать отдохнуть с дороги – это наш древний обычай.

Весьма кстати мне, уставшему и проголодавшемуся с дороги, оказалось их приглашение.

Мы выпили за знакомство (я – за знакомство с крымскими татарами).

-- Это раньше мы на Москву войной ходили, – продолжал Нариман, – прошлое дело, вообще, мы народ мирный, простой, трудолюбивый. Слышал, что крымских татар депортировали?

Я, закусывая, кивнул. Чтоб поддержать разговор, и не показаться ничего не знающим о крымских татарах, стал копаться на полочках своей памяти, хорошо, что интересуюсь историей вообще и историей Отечественной войны в частности, и вспомнил:

-- Вроде из крымских татар в Великую Отечественную войну воевал на истребителе лётчик-ас Амет-хан Султан, дважды герой Советского Союза?

-- Да, это так, его мать была крымской татаркой, он в Алупке родился.

Я для себя отметил: «знают своих героев»!

Тем временем, дочь Наримана принесла на мятом клочке коричневой упаковочной бумаги написанную электронную почту. Долго же они искали на чём записать, хорошо, что и ручка нашлась, не предполагали, что на море нужно будет что-то писать.

Я сфотографировал друзей после того, как Сейран предложил Нариману поменяться за столиком местами – так, как они сидели за партой (они друзья со школы).

Мы посидели ещё немного, закусили, и я сказал, что мне пора идти, что нужно пока не стемнело добраться до центра. Поблагодарил ребят за приют и угощение.

-- Ну, иди, путник. Фотографии пришлёшь? – спросил Нариман.

-- Пришлю.

-- Ты, там, в своей Москве, расскажи о нас, крымских татарах. Пусть люди знают о нашем народе! – напоследок добавил Нариман.

-- Расскажу! – пообещал я. А про себя подумал: «Не только расскажу, но и напишу».

Южное крымское солнце уже заходило за зубцы феодосийской генуэзской крепости.